Светлячки на клумбе

С начала 2013 года поэтапно должен вступать в силу Гражданский кодекс РФ в новой редакции, которая несколько изменяет правовую основу корпоративных отношений в сторону англо-саксонской традиции. Оценку этим изменениям дает по просьбе обозревателя “Курса Н” руководитель УФАС по Нижегородской области, доктор социологии Михаил ТЕОДОРОВИЧ.

— В нашей стране существует уникальное сочетание экономической системы и соцструктуры. И этим двум феноменам соответствует определенная политическая конструкция. Уникальность состоит в том, что нынешняя социальная структура возникла на обломках советской империи. Режим толерантности, который действовал в ее рамках, неизвестен нигде больше в мире и ни в каких временах тоже. Когда он рассыпался, остались компоненты в виде элементов социальной структуры. Она существует в некотором смысле вне контактов с питающей средой.

Такой средой я называю культуру, некую гражданскую религию, некую господствующую этику, которые являются сдерживающим и определяющим правила жизни механизмом. Советская власть уничтожила все, что досталось от царской империи. Сословия, социальную структуру, сделав ее одноуровневой, плоской, сделав единый советский народ без каких-либо сословных надстроек. Есть равные, а остальные немножко более равные, чем другие. И это длилось долго в отличие от Северной Кореи и каких-то других стран, например, Польши, кому не повезло с революциями.

В результате перемены захватили не одно поколение, не два и не три. Произошла глубокая перепашка. Советского Союза больше нет. В некотором смысле достался атомизированный социальный материал, который каким-то образом должен организоваться, причем в условиях фактически капиталистического окружения и кооперации с капитализмом. И он должен очень быстро нарастить некую социальную структуру, необходимую для функционирования какой-то экономики, способной взаимодействовать с экономиками других стран.

Социальное структурирование шло от потребности выжить. И понятно, что эта социальная структура, рожденная мгновенно, по необходимости, не связанная с какой-то этикой, культурой, какой-то гражданской религией, имеет очень много недостатков. Это врожденное уродство, которое будет медленно, плавно изживаться.

Есть как минимум два капитализма, с которыми Россия, наверное, в одинаковой степени должна взаимодействовать. Это морской, представленный Великобританией и США в первую очередь. Далее Австралия, Новая Зеландия и т. д. И это континентальный, европейский, представленный в первую очередь Германией. Это в меньшей степени страны альпийские и страны Скандинавии, в значительной степени Франция, в какой-то степени Италия и Испания.

Разность капитализмов несет в себе разное представление о культуре и этике и существует в сильно отличающихся правовых средах. Если в морском капитализме основополагающую роль играет судебная система, судебные решения как альфа и омега, как точка отсчета, то в альпийской, европейской, континентальной системах самую весомую роль играют законодательство как таковое, государственное регулирование, практика и система гражданских договоренностей, которые так или иначе имеют значение и каким-то образом вписаны в оборот и обиход.

А мы хотим быть и там, и тут. До какой-то степени это возможно, до какой-то нет. Где-то эти системы в одной правовой среде могут существовать, а где-то и нет. Невозможно, чтобы один предмет в поле зрения нормального человека был и черным, и белым, квадратным и круглым.

— Европой и Азией?

— Границы раздела между нормами континентального права и морского так или иначе проявляются в результате правоприменительной деятельности. Что делает сейчас Гражданский кодекс РФ в процессе своей эволюции? Он часть таких проблем снимает. Он позволяет гармонизировать то фактическое право, которое реализуется в России, с тем правом, что существует за ее пределами. Мы интегрируемся в мир и наше право, наш деловой обиход, деловой обычай должны войти в соответствующие мировые конструкции.

Не надо забывать, что в России продолжает действовать право сильного. Кто смел, тот и съел, известное дело. Большие поедают маленьких, быстрые — медленных и т. д. Опытные поедают начинающих. Это первобытный стихийный процесс первоначального накопления капитала в России развивается, и нельзя бессмысленно отрицать, что так оно и есть. Если так, то наша правовая система должна перво-наперво поместить его в какую-то цивилизованную рамку. Уж если все время большие съедают маленьких, то маленьких не будет. И таким образом возникает олигархия. Ничего хорошего из этого не получается. Об этом хорошо писали классики и есть миллиард примеров кого и как. Олигархизация экономик приводит к их обособлению, изоляции от мира и в итоге к упадку. Нам это не надо. Нам надо, чтобы 150 миллионов россиян хорошо себя чувствовали.

Если так, то возникает тема защиты прав собственности во всех формах. Это и корпоративные отношения, и ценные бумаги, и права кредиторов при банкротстве, и много всего другого. Движение собственности порождает большое количество интересов, рынков, услуг, и это должно быть как-то регулировано. Причем практика здесь явно идет впереди закона и Гражданский кодекс скорее гармонично упорядочивает практику фактически принимаемых судебных решений.

Суды идут впереди, они эту практику фактически формируют. И дальше законодатель подтягивается до системных обобщений. Говорить о том, что мы скатываемся в сторону морского капитализма, наверное, не приходится. Передо мной лежит пояснительная записка к проекту изменения ГК, взятая из “Консультанта”, и в ней больше ссылок на континентально-европейское право. И мне кажется здесь нет реверансов в сторону Европы либо Америки и Великобритании. Скорее есть трезвое понимание того, что наше фактическое право, наша правовая среда формируются разнонаправленно. Надо учитывать, что экономическая структура страны несовершенна, есть существенный межотраслевой дисбаланс, межтерриториальный, между разными товарными рынками. И на разных рынках, в разных экономических средах в разных объемах складываются те или иные формы отношений, которые сильно отличаются друг от друга.

Возьмем для примера рынки глубокой переработки промышленного сырья. Они у нас, не сказать, что в упадке, наверное, но во всяком случае как не кормили страну, так и не кормят. Ее кормят сырьевые рынки, которые все развиваются под сильным влиянием внешней среды. Кто-то торгует большей частью на Европу — и ее влияние приходит к нам сюда через эти практики. Кто-то торгует на заморские территории — на Южную Америку, Северную Америку — приходят практики оттуда.

В то же время рынки продуктов переработки промышленного сырья, металлообработки, машиностроительной продукции — внутренние. Ну, кто покупает сейчас нашу машиностроительную продукцию? Кто-то покупает, но в основном это внутренний потребитель.

В результате варимся в собственном соку, где какая-то своеобразная смесь подходов, вариантов, сценариев, много ситуативного и случайного. Тем не менее это уже стало практикой и нормой, распространяется на внешние рынки через корпоративные отношения в другие бизнес-среды, сопутствующие или даже далекие. Этот процесс тоже надо как-то упорядочивать. Менеджеры из металлообработки приходят в энергетику, менеджеры из энергетики приходят в добычу нефти или газа и т. д. И несут с собой какие-то новые подходы и решения.

Что-то в этом есть позитивное и что-то негативное. Законодатель каким-то образом определяется, стремясь придать состоявшимся практикам статус обычая, культуры, некоторой данности, которая уже не обсуждается.

— Промышленники сетуют, что на предприятиях нет специалистов не то, что по британскому праву, но и по праву ВТО, чтобы, например, в установленном формате подать заявление на антидемпинговое расследование в отношении конкурента.

— Нет специалистов и по континентальному праву, как таковому. Но фактически перемены в ГК такую проблему и не ставят перед хозяйствующими субъектами. ГК формализует те решения, подходы, которые в жизни уже есть.

Например, придание нотариату более высокого статуса при оформлении сделок с правами. Сейчас какие-то сделки, которые не касаются недвижимости, вы можете совершить в простой письменной форме и сдать документы на регистрацию. Теперь же ГК устанавливает единый механизм, единую систему работы с правами, какими бы они не были — имущественные или интеллектуальные, не важно какие. Все это теперь пойдет через нотариат.

— В связи с вводом нового ГК появляется куча неудобств. Придется переделывать массу документов, названий, положений, и все это выливается в очень приличные суммы. Взять хотя бы разделение обществ на публичные и не публичные. Потребуется переделка договоров, формуляров и все это нужно проводить через нотариат, через каких-то регуляторов. А цены на такие услуги уже подросли. По мнению промышленников, начнутся дополнительные поборы с предприятий.

— Критика такого рода в какой-то части безусловно обоснована и у нее есть причина, как минимум, та, что нам непривычно более значительные средства расходовать на процесс обслуживания собственности и интересов. Но любую собственность надо поддерживать, и на это тратятся ресурсы. То же самое и здесь. Защита от рейдерства, от растаскивания, от воровства менеджмента, от неэффективного и неразумного управления — все это расходы. Собственность — это некая работа, которая стоит денег. И когда люди говорят о том, что это очень дорого, наверное, они правы. Но что такое “очень”? Это надо измерить, с чем-то сопоставить. Кодекс создает новую рамку для ведения той или иной деятельности, но совершенно не препятствует перетоку интересов из одной сферы в другую. Тем субъектам, бизнесам, инициативам, которым не нравится текущая рамка, никто не мешает перетечь в какую-то другую.

— Изменения в Гражданском кодексе, на ваш взгляд, связаны с тем, что наше общество перешло в другую стадию, более совершенную?

— Безусловно.

— Как это сформулировать?

— Появился запрос на изменения в законодательстве. Там, где законодатель ничего не сказал, вступает в действие суд. На той поляне, где он не присутствует, не высказался или не было существенного количества интересов. Законодатель сосредотачивался на тех сферах отношений, где проявленных интересов много.

Остались белые поля. Сегодня на них появилось много игроков. И фактически отношения на этих белых полях урегулируются судами. Эти игроки предъявляют спрос на закон, они хотят понимания, системных решений, а не прецедентов. И поэтому законодатель обобщает большое количество судебных актов в некую практику и вводит новые нормы. То есть сокращает белые поля. Законодательство становится более определенным, более сопряженным в разных его частях.

— На днях Россия стала полноправным 156-м членом ВТО. И что произойдет?

— А вы знаете, что произойдет — мы откроем для себя удивительный, очевидный и закономерный факт. Стартует конкуренция в совершенно новом пространстве. Конкурировать будут не бизнесы, не продукты, не производители, а национальные системы развития и защиты конкуренции, национальные системы поддержки предпринимательства.

Каждая разумная страна поддерживает свое предпринимательство, защищает конкуренцию на своей территории, но вступление в глобальный мир любой страны означает, что бизнес этой страны получает возможность выбрать, где ему существовать легально, где ему локализоваться.

А локализоваться он будет там, где конкуренцию защищают лучше, там, где лучше поддерживают предпринимательство. Это совершенно новый вызов. Бизнес окончательно теряет связь с родными пенатами, теряет привязку к родным пням, березам и осинам и становится в хорошем смысле перекати-поле. Он катится по миру до тех мест, пока не находит то, где может пустить корень наиболее эффективно для себя. И он это сделает.

И вот тут-то и обнаруживается, что наши бизнесы очень быстро прочувствуют, распробуют и поедут туда, где им лучше. Когда мы говорим о выводе капитала, который никого не радует, мы говорим об этом самом. И к сожалению, еще не доказано, что наша национальная система поддержки предпринимательства, наша национальная система защиты конкуренции самая лучшая в мире. Не доказано, что они наиболее привлекательны для людей, для бизнеса.

— А разве кто-то пытался это доказывать?

— А придется. Появляется новый императив. Мы все 20 постсоветских лет поддерживали предпринимательство, исходя из двух парадигм. Первая парадигма — а что мы сами думаем, что предприниматели, по нашему мнению, хотят. То есть по мнению государства. И вторая парадигма — а давайте мы у них все-таки спросим. Предпринимательские объединения, союзы шли, с удовольствием рассказывали, что они хотят и как это понимают. Из этих посылок формировалась система.

Появляется третий вектор. А как на Западе? Какой товар в виде госуслуги по поддержке предлагает Запад? Не привлекательнее ли этот товар? Не случится ли так, что наш предприниматель уйдет туда. Теперь мы вынуждены об этом думать. Это, может быть, самый главный вывод из всех, который приносит с собой вступление в ВТО.

— Крупные компании уже листингуются на Лондонской бирже, несмотря на укрупнение ММВБ за счет РТС, не дожидаясь появления МФЦ.

— Таможенные барьеры, пошлины создавали некую среду, и в ней бизнес, даже при некоторых видимо существующих недостатках национальной системы поддержки предпринимательства чувствовал себя неплохо. Это был бонус, который он получал в обмен на несовершенство поддержки. И в совокупности его баланс был не так-то и плох. Он позволял ему быть конкурентоспособным.

Теперь таможенные пошлины снижаются, где-то уничтожаются, границы растворяются, и российский бизнес оказывается один на один с конкурентами, не имея этого бонуса, но при той же самой системе поддержки. И может обнаружиться, что этого уже недостаточно для выживания. По крайней мере, если он действует на нашей национальной территории. И тогда бизнес может оказаться перед выбором — погибнуть или переместиться на другую национальную территорию, где другой режим поддержки предпринимательства и защиты конкуренции, другая насыщенность экономики картелями, рейдерством и т. п.

Этот вызов фактически возникает на наших глазах. Это то новое, что влечет за собой вступление в ВТО. Но когда бизнес иммигрирует с одной национальной территории на другую, он ведь делает это не только физически. В первую очередь иммигрирует некий денежный поток, налоговый поток, который он рождает. И эти налоговые источники могут как светлячки разбежаться туда, где им лучше.

— Интересный образ.

— В одном пионерском лагере был такой случай. Появилась идея собрать светлячков и на клумбе выложить ими название отряда. Они бы светились ночью, было бы красиво, а мы бы получили торт или пирожок к чаю. Понабирали светлячков, понасажали их на клумбу, дождались темноты, а нету никакого названия отряда. Светлячки не знали, что они названием отряда являются и куда-то пошли. Причем все в разные стороны. Кончилось тем, что светлячки просто тупо разбежались. На клумбе возник белый шум и неорганизованный поток светлячков, которые отправились в родные кусты, где они привыкли жить. Им там лучше. И наши хозсубъекты могут начать делать то же самое.

Только выбор будет в отношении других режимов поддержки, предоставляемых государством. Об этом, наверное, думал законодатель, когда вводил те или иные нормы, защищающие капитализм, интересы акционеров, собственников, упорядочивая регистрацию права на любую собственность. Это те самые новеллы, которые в новой редакции ГК, как предполагается, появятся. И с этой точки зрения правильно бы было приветствовать новый Гражданский кодекс.